- Всё, я домой. Уже почти двенадцать. На работу завтра, - Паша поставил на землю пустую бутылку из-под пива.
- Пахом, не гони, хорошо стоим. Давай ещё по бутылочке, и расходимся, - сказал Серый. – Заметь, я угощаю. Сашка, ты как? – спросил он третьего товарища, стоящего в пьяной полудрёме, с сигаретой в зубах.
- Угу, - ответил Сашка.
- Вот видишь, Сашка согласен.
- Саньку пофиг, он безработный, - возразил Паша.
- Ну, брось, это десять минут.
Улица была пустынна, в домах догорали последние окна. Где-то в кустах уныло трещал сверчок. Они стояли возле ночного ларька, освещённые его жёлтым светом.
- Ладно, угощай, - сдался Паша и достал сигарету.
- Вот и ладушки, - Серый склонился к окошку. – Тань, повтори по пиву. Да, три в стекле. Да, открыть. Танька, когда мы с тобой потанцуем? Шучу, шучу. Только мужу не говори. Я вам, пацаны, такую историю сейчас расскажу.
Серый извлекал бутылки из окошка и ставил на узкую стойку, приваренную вдоль всего ларька под окнами.
- Опять байки про свои сексуальные подвиги? – спросил Паша.
- Откуда знаешь?
- Да о чём ты ещё можешь рассказывать?
Сашка отпил пиво, его качнуло, и он опёрся об стоящий возле киоска холодильник.
- Сань, держи себя в руках. Не боись, я тебя домой доведу, - Серый придержал его за рукав, чтобы восстановить равновесие.
- Угу, - подтвердил Сашка.
- Так вот, знаете Ленку из шестого дома? Ну, эту, с пятого этажа, рыжую? Иду я позавчера, нет, во вторник, точно, во вторник, с работы. А она с этим, Мишкой кривым стоит вот на этом месте, пиво покупают, чипсы. Мишка косой уже в хлам…
- Сынки, дайте закурить, - раздался старушечий голос.
Откуда она взялась, никто не заметил. Словно вынырнула из темноты, тихо, бесшумно и неожиданно. Только что никого не было, а вот уже перед ними стоит бомжацкого вида бабуля, сгорбленная, седая, в каком-то тряпье, похожем на старый длинный плащ, найденный на помойке.
- Чего надо, мать? – спросил Серый, недовольный, что его перебили.
- Сигареткой угостите?
- Шла бы ты домой, клюшка, что тебе не спится? Нет у нас сигарет, закончились. Вали, короче. Не видишь, разговариваем.
- Угу, - проворчал Сашка и нахмурил брови.
- Ну, ладно, - старуха уже собралась уходить, как Паша полез в карман, достал пачку, заглянул в неё – пять сигарет. Он достал одну, сунул в рот, а пачку протянул старухе.
- Возьмите.
Старуха посмотрела ему прямо в глаза, и Паша почувствовал, как холодок пробежал по спине. В тусклом свете ларька она выглядела как-то неестественно, сюрреалистично. Ему вспомнились детские страхи. Ведьмы, колдуньи, баба Яга. Но он отогнал наваждение. Просто бабулька не вписывалась в ночной пейзаж, отсюда и ассоциации. Какие там колдуньи, смех и всё тут.
- Нет, сынок, мне одну только. Перекур у меня. Я вообще-то не курю, но иногда тянет, - она костлявой рукой достала сигарету и стала разминать её пальцами.
- Возьмите, потом покурите, - настаивал Паша.
- Нет, нет. Спасибо.
- Слышь, калоша, вали отсюда. Дай поговорить, - не унимался Серый. – Мало того что днём попрошайничают, так ещё и ночью достают.
- Я ухожу, простите. Только это…огонька можно?
Паша щёлкнул зажигалкой, поднёс огонёк.
Старуха, сунув сигарету в беззубый рот, сделала затяжку, выдохнула дым и вдруг взяла Пашу за запястье. Он попытался отстраниться, но она с неимоверной силой удержала руку и даже немного притянула его к себе, смотря прям в глаза. Прямо в душу. Павлу стало страшно, рука у старухи была сухой и холодной, и держала она его легко, но крепко.
Бабка склонилась к нему и прошептала, или даже прошипела:
- Сынок, ты будешь жить, пока не надоест, надоест – позовёшь, - и отпустила руку. – Спасибо. Извините за беспокойство.
Секунда, и она уже исчезла в темноте ночи, только порыв ветра сорвался откуда-то и тут же утих.
- Ну, блин, достали эти бомжи. Твари, крысы. Эта не из местных. Залётная какая-то. Дай то, дай сё, по мусоркам шастают, - возмущался Серый, - Какого ты ей сигарету дал? Я принципиально никому не подаю. Пошли они.
- Угу, - согласно кивнул Сашка.
- Эх, Серёга, не известно, кем ты будешь в старости. От сумы и от тюрьмы…
- И то верно, - Серый отпил пиво и прижал руку к груди. – Давайте, наверное, расходиться. Что-то у меня перехватило. Может, сердце? Никогда не болело. Чёрт, где она взялась? Так я про Ленку и не рассказал.
- Потом расскажешь. Санька дотащишь? – Паша пожал друзьям руки, взял недопитое пиво и пошёл домой.
Смерть зашла в кабинет к Богу.
- Куда поставить? Тут можно? – она прислонила косу к шкафу с архивами и, пройдя через кабинет, села в кресло.
Бог нахмурился, придал себе суровый вид, потеребил бороду.
- Смерть, что за вольности вы себе позволяете?
- Настучали уже?
- Не настучали. Не настучали, а написали докладную.
- Значит, доложили.
- Так намного лучше. Вот Святой Пётр жалуется, что вы опять устроили восьмиминутный перекур. Целых восемь минут он был без работы, ни одна душа не попала ни в рай, ни в ад. В масштабах всей планеты, это…
- Да, устроила. Имею право. Я работаю без выходных, отпусков и обеденного перерыва. У меня коса остывать не успевает.
- Знаешь что? – возмутился Бог, - мы тоже тут без отпусков. Взять того же Петра..
- А что ему? Восемь минут ему дала передышки. Мог бы сам перекурить.
- Он не курит! Он же святой!
- Святой, святой. Знаем мы, чем этот святой по молодости занимался. – Да и я же потом наверстала. Никого не забыла.
- Наверстала-то наверстала, а у Врат потом очередь, толкучка и неразбериха. Никуда не годится. Ты где сигарету взяла?
- Стрельнула.
- Прям с косой, что ли, подошла?
- Ну, зачем? Я её за ларьком оставила. Я могу идти? Я тут у вас на ковре уже десять минут простаиваю.
- Это разные вещи. И ещё, что это за личностные отношения с клиентами? Что это за обещания такие – жить, пока не надоест? Это он что, теперь сможет вечно жить?
- Не волнуйтесь, надоест. Им всем надоедает, они все зовут меня потом. Жизнь только кажется привлекательной. А к старости люди мудреют, и понимают, что к чему.
- Ладно, иди с глаз долой. Чтоб в последний раз такое, ясно?
- Ясно, босс, - сказала Смерть, и, взяв косу, вышла из кабинета.